Оливия Джоулз, или Пылкое воображение - Страница 85

Феррамо подтянулся за край и вскарабкался внутрь. Девушка нащупала ластами дно, выпрямилась во весь рост и выскочила на поверхность, срывая маску, откидывая назад волосы и судорожно хватая ртом воздух.

Арабский мальчик в плавках – она видела его в «Исла Бонита» – помог Феррамо скинуть гидрокостюм и протянул им полотенца.

– Невероятно. Где мы? – спросила Оливия.

Пьер, очень гордый собой, просиял белозубой улыбкой:

– Атмосферное давление поддерживается здесь в соответствии с давлением воды, так что пещеру никогда не затопит. Место совершенно безопасное.

«И вполне подходящее для побега», – думала Оливия, покуда Феррамо сопровождал ее в душ через две раздвижные двери, сделанные из стали, которые запирались кодовым замком. Затем он оставил ее одну, наказав после мытья переодеться в белую джеллабу, которая висит в душевой кабинке.

Когда девушка вышла, он уже маячил перед кабинкой – лицо опять перекосило от злобы.

– Оливия, я тебя временно оставляю. Мои люди хотят задать тебе пару вопросов. Советую не артачиться и выкладывать все начистоту. А потом тебя приведут ко мне проститься.

– Проститься? – удивилась она. – И что со мной будет?

– Ты обманула мое доверие, сакр, – произнес он, избегая встречаться с ней взглядом. – Поэтому придется с тобой распрощаться.

53

Оливии показалось, будто она проспала целую вечность. Поначалу она плавала точно в сладком дурмане, но потом сознание вернулось, а вместе с ним включились органы чувств. Нестерпимо заныла ссадина на руке, заболела спина, на которой появились новые синяки. У нее было такое ощущение, будто всю ночь ее крутили в барабане стиральной машины. На голове у девушки был мешок. От него пахло фермой и гумном – до странности успокаивающе. Руки опутывала веревка, но – ура! – у нее ведь была миниатюрная дисковая пила, спрятанная за застежкой лифчика.

Несколько раз Оливия попыталась ухватить лифчик зубами, понимая, что со стороны выглядит довольно нелепо: существо в белом балахоне и с мешком на голове, которое силится пожрать собственную грудь. Вскоре она бросила это занятие и откатилась обратно к стене. И тут неподалеку послышались голоса, приглушенные жужжаньем компрессора. Оливия напрягла слух – разговор шел по-арабски.

«Я обязана выбраться отсюда живой», – подбодрила она себя. Оливия засосала мешок в рот и принялась его грызть – довольно скоро в мешке образовалась небольшая дыра. Она пустила в ход язык, зубы, а затем и нос – мало-помалу дыра расширилась, и сквозь нее стало возможно что-то увидеть. И тут раздались шаги. Оливия бесшумно опустилась на пол и распласталась ничком, чтобы скрыть дыру. Кто-то вошел в комнату, протопал всего в нескольких сантиметрах от нее, затем шум шагов удалился и стих.

«Надо каким-то образом выпотрошить лифчик», – подумала она. Оливия жевала мешок, отплевываясь нитками и соломой. Затем мотала и трясла головой до тех пор, пока прорезь не оказалась на уровне глаз. Ух! Она видит! Она едва сдержала вопль восторга.

Это был коридор, прорубленный в скале, который освещали флуоресцентные лампы. По стенам висели плакаты, исчерченные арабскими письменами, рядом с ними – европейский календарь, почему-то изображающий трактор. Одна дата была обведена в красный кружок. Опять послышались голоса, они доносились из-за занавески, прикрывавшей каморку слева. Что-то кольнуло ее в спину. Оливия изловчилась и бросила взгляд через плечо: из тонкой металлической трубы, вертикально прикрепленной к стене, выступал вентиль. Она посмотрела в вырез джеллабы на чудо-лифчик – полезная застежка находилась спереди.

Очень медленно, стараясь не наделать шума, она перекатилась поближе к вентилю так, что он оказался напротив ее лица, надорвав мешок посильнее, высвободила часть лица. Затем сменила позу и, примерившись, налегла грудью на вентиль с расчетом расстегнуть застежку. Никакого эффекта. Она повторила эту операцию еще раз, потом еще и еще, покуда не решила испробовать новую тактику: сведя плечи и груди, ослабить резинку чудо-лифчика, и опять налегла на вентиль. Застежка поддалась. Боже, какое счастье избавиться от причиндалов, которыми напихано ее белье. Девушка примерилась, зацепила одной чашечкой за вентиль и потянула вниз, всего лишь с четвертой попытки ей удалось захватить зубами черную кружевную отделку.

Оливия была невероятно довольна собой, довольна настолько, что, расслабившись, хмыкнула, едва не упустив лифчик. Она резко обернулась, да так, что сандалия шаркнула об пол. Голоса в соседней комнате утихли. Она оцепенела, не выпуская изо рта чашечку чудо-лифчика, точно собака с газетой. Раздались тяжелые шаги. Она мигом надвинула мешок на лицо и затаилась. Страж постоял рядом с ней, ногой пнул по ребрам. Оливия вздрогнула и слегка повела головой – получилось очень реалистично. Страж удалился. Она продолжала лежать, не шелохнувшись, пока в соседней комнате опять не зазвучали голоса.'

Зубами она все еще сжимала край чашечки, вывернутой наизнанку. Медленно вытащив лифчик из-под джеллабы, при помощи зубов накинула его на вентиль. Было ужасно неудобно, тем не менее, исхитрившись, она подсунула связанные руки под пилу. Это был долгий, изнурительный труд. В какой-то миг лифчик соскочил с вентиля, и ей пришлось начинать весь процесс заново и опять накидывать его на вентиль. Но в конце концов миниатюрная пила источила волокно, из которого была сделана веревка, и Оливия высвободила руки и сняла путы, стягивающие лодыжки.

С опаской косясь на занавеску, она открыла тюбик с губной помадой, установила таймер на три секунды, закрыла колпачок и, тщательно прицелившись, послала тюбик вперед – тот покатился прямо в щель между полом и занавеской. Оливия съежилась и изо всех сил зажмурилась, спрятав лицо между коленками и прикрыв голову руками. Но даже при этом ее едва не ослепила вспышка. Из каморки донеслись крики, вопли и шум падения.