Оливия Джоулз, или Пылкое воображение - Страница 3

Порой она ловила себя на мысли: нельзя же так любить гостиницы, – не успеешь и глазом моргнуть, как превратишься в избалованную богатую девицу! Но любила-то она вовсе не роскошь, ассоциируемую с гостиницами. Как раз к ней-то эта привязанность не имела ни малейшего отношения. Иные фешенебельные отели просто отвратительны: пропитаны снобизмом, кричаще стильны. И при этом в них не добьешься самого необходимого: телефоны не работают, обещанную еду «к приезду и прямо в номер» подают когда угодно, только не в день приезда; кондиционеры зверски шумят, а из окон открывается вид на автостоянку. Но хуже всего – прислуга: надуто-высокомерная, с вечно поджатыми губами. Любимые гостиницы Оливии совсем другие – многие из них просто язык не поворачивался назвать «роскошными». Единственный истинный критерий, которому она доверяла, – распечатана ли свежая пачка туалетной бумаги в ванной. В «Делано» бумага не только была распечатана – на конце еще и висела наклейка с надписью изящными серыми буквами: «ДЕЛАНО». Гм... Наклейка? Кажется, это уже перебор.

Водрузив чемодан на кровать, Оливия с нежностью принялась его распаковывать, извлекая вещи, которым предстояло на время сделать этот гостиничный номер ее домом – до тех пор, покуда обстоятельства не призовут ее обратно в Лондон.

Последней из недр чемодана появилась жестяная коробочка с «Набором Робинзона», которая тут же отправилась под подушку. Может, и не стоило путешествовать с этой жестянкой через все просветки аэропортов, но Оливия таскала ее с собой уже не первый год. Жестянка была размером с табачную банку. В свое время Оливия купила ее в туристском киоске на Юстонском вокзале. Внизу на крышке коробки крепилось зеркало – им можно было подавать сигналы. А еще к ней прилагалась ручка, при помощи которой жестянка легко превращалась в котелок. Внутри же лежали: восковая свеча, презерватив, чтобы носить в нем воду, тонкая бечевка, марганцовка – ею можно дезинфицировать раны и она ярко горит, так что огонь заметен издалека, рыболовные крючки, силок на зайца, проволочная пила, охотничьи спички, кремень, флуоресцентная лента, лезвия, компас и маленькая сигнальная ракета. Ни одной из этих вещей ей ни разу не случилось воспользоваться. За исключением презерватива. Презерватив несколько раз пришлось докладывать новый. При всем том, Оливия была уверена, когда-нибудь эта жестянка спасет ей жизнь: будет во что набрать воды в пустыне, чем придушить угнавшего самолет террориста или, оказавшись на атолле, где кроме тебя – только пальмы, подать сигнал пролетающему самолету. А покуда жестянка была просто талисманом – вроде плюшевого медвежонка или «счастливой» сумочки. Оливия вовсе не считала эту жизнь школьным пикничком на траве.

Наконец, распаковав багаж, она обернулась к окну и расстилавшемуся за ним морю. На подзорной трубе, установленной тут же, у окна висела закатанная в целлофан карточка с инструкцией. С минуту Оливия недоуменно смотрела на длинное описание, потом сорвала бумажку и прильнула глазом к окуляру. Размытая зелень моря. Девушка покрутила ручку, заставляя трубу уйти вниз. Она крутила и крутила до тех пор, пока не показались мужик в одних шортах, бегущий вдоль берега (брр-рр, ну и зрелище – нашел, чем хвастаться), и яхточка, неуклюже припадающая на каждой волне. Оливия вела трубу вдоль кромки прибоя дальше, – покуда взгляд не остановился на «ОкеанОтеле». Судно было похоже на белый утес Дувра, придрейфовавший вдруг в Майами.

Оливия извлекла из сумки ноутбук и быстро отстучала письмо Барри.

Re: Потрясающий новый сюжет

1. Майами – роскошь процветания.

2. Роскошный сюжет: «Океан Отель» – офигительно большой плавучий дом для толстосумов – пришвартован в Майами перед первым выходом в море.

3. Могу заняться, но нужно задержаться на два (в идеале – на три) дня. Подходит?

Конец связи. Оливия

Она перечитала записку, удовлетворенно кивнула, кликнула «Послать», глянула на себя в зеркало – и застыла: волосы всклокочены, лицо опухло... Ужас! И все из-за шестнадцати часов в аэропорту и самолете, причем пять из них пришлось провести в лондонском Хитроу (надо же было какой-то дамочке забыть компьютер в уборной!). Крем-пати начинается в шесть. У нее оставалось ровно двадцать минут, чтобы стать ослепительно прекрасной ночной феей.

3

Через пятьдесят восемь минут, приведя лицо в порядок, Оливия, запыхавшись, выбежала из лифта. Ко входу в гостиницу вдоль по улице вытянулся замерший ряд белых лимузинов, водители истошно сигналили. Гостиничные носильщики во всей своей красе: в белых шортах, играя мышцами, с грацией агентов ФБР, сновали туда-сюда с чемоданами и переговаривались по рациям. Две девицы с необъятными бюстами и совершенно плоскими бедрами «картинно» застыли на красном пятне ковра: на лицах их блуждала отчаянная улыбка. Девицы казались каким-то фантастическим гибридом мужчины и женщины: выше талии пышнотелая женственность, но стоит взглянуть вниз – там тело пятнадцатилетнего мальчишки. Обе стояли в совершенно одинаковых позах: прислонившись к штангам светильников, выставив одну ногу вперед, тело изогнув на манер буквы S, – то ли хотели изобразить логотип журнала «InStyle», то ли им до колик приспичило пописать.

На столике для гостей возвышалась шаткая пирамида, сложенная из тюбиков крема «Devorée – Crème de Phylgie». Они бы неплохо смотрелись в операционной: совершенно белая упаковка, с бледно-зеленым названием на ней. Оливия представилась, взяла один из закатанных в глянец информационных комплектов для журналистов и, периодически поглядывая на собирающуюся толпу, принялась читать состав крема, вздрагивая на малопривлекательных подробностях, вроде морских водорослей или вытяжек из моллюсков.